Дуэт Тарапунька и Штепсель был невероятно популярен в Советском Союзе. Народные артисты Украины Юрий Тимошенко и Ефим Березин давали по тысяче спектаклей в год, то есть в среднем по три спектакля в день, но зрителям и этого казалось мало. На их выступления и фильмы с их участием невозможно было купить билет, на улицах поклонники буквально рвали своих кумиров на части, сочиняли про них анекдоты и стишки: «До-ре-ми-фа-соль-ля-си, ехал Штепсель на такси, Тарапунька прицепился и бесплатно прокатился».
Юрий Тимошенко и Ефим Березин познакомились во время учебы в Киевском театральном институте, который окончили в 1941 году. Во время Великой Отечественной войны выступали в Ансамбле песни и танца Юго-Западного фронта (в образах повара Скалкина — Березин и банщика Мочалкина — Тимошенко). Дуэт милиционера Тарапуньки (Юрий Тимошенко) и электромонтёра Штепселя (Ефим Березин) появился в 1946.
1942 год, концертная бригада ансамбля песни и танца Юго-Западного фронта. На снимке однополчане. В первом ряду слева и справа – два танцора, два легендарных хореографа: с морковью в руках - Александр Сегал, главный балетмейстер Киевского национального академического театра оперетты и Борис Каменькович, главный балетмейстер театра имени Ивана Франко. В верхнем ряду - Борис Сичкин, рядом с ним Ефим Березин, который положил руку на плечо своего товарища, Юрия Тимошенко. Проще говоря, Буба Касторский, Тарапунька и Штепсель.
Как-то они ехали на гастроли в штабном вагоне, в котором находилось только высокое начальство и все народные артисты. На какой-то станции к ним в вагон проскользнул студент, «зайцем» возвращавшийся в Москву. Тимошенко приветливо заговорил с ним, вспомнил свой институт, пошутил по поводу вечного студенческого безденежья. Спросил: «Конечно, хочешь есть?» и, не дожидаясь ответа, пошел в буфет за продуктами. Когда он вернулся, нагруженный пакетами, студента уже не было: по требованию какого-то вельможного чиновника проводник на первой же остановке выдворил «зайца», ехавшего «не по рангу». На Тимошенко страшно было смотреть, это было то состояние, когда он становился неуправляемым. Довести его до этого могли только обида и несправедливость. Он чуть не выломал дверь в купе, где заперся перепуганный чиновник, бился о закрытую дверь и кричал:
- Выйди! Я хочу посмотреть в твои глаза!.. Ведь он хотел есть! Ты выгнал голодного человека!.. Ты молодость свою выгнал!
С трудом удалось успокоить его и оттащить от избитой двери.
...Их дружба была уникальной: пятьдесят лет вместе - и в жизни, и на эстраде. Оба окончили Киевский театральный институт, оба прошли всю войну - от Киева до Берлина. Вернувшись, поехали в Москву на Всесоюзный конкурс артистов эстрады, стали лауреатами и до конца творческого и жизненного пути уже не расставались.
Они с Юрой были очень разные: Тимошенко - взрывной, увлекающийся, рискующий, неуправляемый и непредсказуемый, большой ребенок, любимым блюдом которого были бублики с молоком. Березин - спокойный, сдержанный, мудрый и рассудительный, преданный муж и заботливый отец, напрочь избегающий авантюр. Тимошенко, если кем-то или чем-то увлекался, то бурно, стремительно, без удержу: женщинами, марками, детективами. Мог запойно учить английский, днем и ночью, и выучить за три месяца. Мог бросить все дела и лететь в Иркутск за какой-нибудь редкой маркой.
А Фиму многие называли Ребе. Он гасил все неприятности, которые мог учинить Тимошенко.
Как-то за день до правительственного концерта в Кремле Тимошенко, которому всегда была противна показуха, вырвал себе зуб, пришел с опухшей щекой и, конечно, сорвал выступление. На что Березин ему философски заметил: «Ну и дурак ты, Юра. На все концерты-то зубов не хватит...»
Однажды за слово «жид» в адрес Фимы Юра в Москве прямо в гостинице набил морду какому-то чиновнику. Он был очень взрывной, борец за правду.
Как-то им разрешили поехать с концертами в Англию. Артисты за два месяца вызубрили всю свою программу на английском, оформили документы, оставалось получить подпись секретаря райкома. Тот их приветливо принял, стал рассматривать бумаги и вдруг спросил:
- Юрий Трофимович, Ефим Иосифович, а почему вы еще не члены партии? Нехорошо.
Это была роковая фраза. Тимошенко вскочил, подошел к столу, склонился над хозяином кабинета и стал выкрикивать ему прямо в лицо:
- Вы оскорбляете нас этим вопросом! Пока в вашей партии такие личности, как Котенко, Гончаров, Иваненко, не смейте звать туда порядочных людей! Выгоните из партии всех подонков и тогда мы сами к вам придем! Березин потом рассказывал: «Юра орал на него, а я сидел и думал: «Всё, уже никто никуда не едет». Он оказался прав - гастроли отменили...
Говорят, Тарапунька даже в партию не пожелал поступать без Штепселя. И поначалу даже отказывался от звания заслуженного артиста. Сказал: «Или двоим, или никому». Дали двоим. Потом и народными артистами Украины вместе стали. А вот народных СССР им так и не дали. Два раза знаменитый дуэт подавали на присуждение звания и каждый раз их документы непонятным образом терялись. Когда решили подавать в третий, Юрий Тимошенко категорически заявил: «Все, с нас хватит. Не хотим. У нас есть звания - Штепсель и Тарапунька...»
Во время гастролей их коллектива в Ужгороде Юрию стало плохо и его увезли в больницу с инфарктом. Он почти месяц пролежал в больнице, а когда Фима приехал его забрать, Тимошенко сделал несколько шагов к выходу из палаты, упал и больше не встал. Во время похорон Тимошенко лежал в красном гробу в Киевском доме актера, улицы были запружены народом, движение перекрыто - киевляне прощались со своим любимцем. Раздавленный горем, абсолютно белый, мгновенно постаревший, подошел к нему Березин, постоял молча, потом выдавил из себя: «Так много хотел тебе сказать на прощанье, но... Прости, Юра, я впервые забыл свой текст...».
(Из воспоминаний прозаика, сатирика и кинодраматурга Александра Каневского, автора программ для дуэта Тимошенко-Березин)
Юрий Тимошенко умер тридцать лет назад, в ноябре 1986-го и похоронен на знаменитом Байковом кладбище в Киеве.
Ефим Березин пережил любимого друга на 18 лет, практически сразу прекратив свои выступления после его смерти. В начале девяностых переехал с семьей в Израиль. Похоронен в десяти километрах от Тель-Авива, на кладбище Яркон…
