О своем отце Романе Федоровиче Либенсоне рассказывает 64-летний сын Михаил.
"У моего отца было три сестры и старший брат Лёня, погибший на войне. Леонид Федорович с семьей жил в Одессе. Когда началась война в армию его не взяли, была железная бронь. Но он пошел добровольцем. На войне мой дядя не сделал ни одного выстрела. Там же в Одессе, в катер, который должен был доставить его и других добровольцев к месту боев, попала бомба. Младшая сестра отца Шура после войны ездила в Одессу, опрашивала очевидцев... На память о Лёне семье досталась буква "З" и путаница. Наша фамилия ЛибенСон, но часть родственников, которые жили в Одессе, благодаря Лёне стали ЛибенЗонами. До войны брат отца успел жениться и жена Роза родила ему двух сыновей Бориса и Илью. Борис своего единственного сына назвал в честь отца Лёней. Моего отца, Романа Федоровича, призвали в армию в 1940 году, демобилизовался в 47-м. Папа уже давно умер. Но как память хранятся медали за "За боевые заслуги", "За оборону Москвы" (кстати номер этой медали в первой сотне - № 61)".
На фото: Роману Либенсону (он слева) двадцать лет.
Add a comment
В пионерских лагерях самым уважаемым всегда был Первый отряд. В нем обычно собирались пионеры - старожилы лагеря, юноши и девушки на излете пионерской юности. Фактически уже не пионеры, отличавшиеся взрослостью от остальной лагерной детворы, имевшие много привилегий и послаблений в соблюдении строгого лагерного режима. Первый почти приравнивался к спортотряду, который вообще относился к лагерю номинально и жил своей жизнью, подчиняясь спортивному распорядку.
"Я помню пионерлагерь "Дзержинец" с тех времен, когда Днепр в районе города был просто полноводной рекой, а не дурно пахнущим (особенно в первые годы, когда слой зеленой взвеси из перегнивающих органических останков покрывал водную поверхность) и безобразно растолстевшим образованием под названием Днепродзержинское водохранилище, - рассказывает 64-летний Михаил Либенсон, жетель израильского города Холон. - Я даже помню последнюю лагерную смену в Паньковке, после которой лагерь исчез под толщей днепровской воды. Вокруг лагеря оставили небольшую лесную зону, а дальше весь лес был уже спилен и картина сотен пеньков, уходящих правильными рядами за горизонт, вызывала чувство незащищенности и не ясный внутренний страх.
На следующее лето детей металлургов Дзержинки принимали различные лагеря области. Так я познакомился с родным краем. А какие яблоки там были! Местные жители приносили их к воротам лагеря продавать. Вкус этих ароматных сладких плодов остался для меня яблочным эталоном на всю жизнь. В детство легко вернуться: надо сесть на катер и поплыть к месту, где Самара впадает в Днепр. Потом только смотреть на какой пристани встать. Лагерь был направо, нужно идти налево, в ближайшее село. Там на рынке купить яблок (думаю, они их так и продают в скрученных бумажных кульках), сунуть нос в кулек и не вынимать его пока не высохнут слезы. Вот и весь рецепт возвращения в детство. Идти на запах.
В новый "Дзержинец" я вернулся уже подростком. Но в Первом отряде я так никогда и не был. У меня был очень правильный отец. Из всех добродетелей на первое место он ставил честность и никаких отступлений не допускал ни во какое благо. Я перешел в десятый класс и формально, по возрасту, лагерь мне уже не полагался. Сколько я не упрашивал отца, не доказывал, что едут мои одноклассники, едут друзья и знакомые - ничего не помогло. В профком за путевкой он не пошел. А смена была интересной. Все "переростки", понятно, попали в Первый отряд да еще, к восторгу девочек, в лагере отдыхали музыканты культового в то время среди школьников ВИА "Фортуна". Было весело. Но без меня. В то последнее школьное лето я оказался на Острове..".
ФУТБОЛЬНАЯ КОМАНДА ПИОНЕРЛАГЕРЯ "ДЗЕРЖИНЕЦ". 1968 год.
С мячом на земле сидит наш вратарь Сергей Бурхан, который долгое время заведовал спорткомплексом "Дзержинка". Слева от него покойный Вася Макаров ("Макар"), в конце 70-х - начало 80-х годов возглавлял комсомольскую организацию ДМК. Справа от вратаря "Макара" неразлучный друг Саша Рыбченко ("Рыба"). Он потом работал на ДМК в универсальном цехе электриком. Оба учились в СШ № 5. Рядом с Рыбченко мой одноклассник Саша Бойко (тоже покойный). Он был страстным радиолюбителем-коротковолновиком. Одно время работал вместе со мной в Дворце пионеров, вел радиокружок. Затем преподавал физику в школе. А в верхнем ряду справа от вожатого, с орлиным взором, стою я...
Add a comment
До сих пор не заживают раны потерь родных, близких, товарищей во время второй мировой войны. Места многих погибших так и остаются неизвестными до сих пор. А оставшиеся родственники продолжают надеяться на получение хоть какого-то известия.
"Мой отец Антон Анисимович Колесниченко 1913 года рождения был кадровым летчиком-офицером, как тогда говорили "Cталинским соколом", - рассказывает Нелли Максименко-Колесниченко. - В 1939 году принимал участие в вооружённом конфликте у реки Халхин-Гол на территории Монголии.
А когда 22 июня 1941 года была объявлена война с фашистской Германией, он в тот же день отправился в военкомат, и уже на следующий день был отправлен на фронт. По рассказам мамы, единственное письмо отца с госпиталя (оно у меня хранится как самая дорогая память о нем) принес его друг. Он же рассказал, что самолет, на котором папа был штурманом, сбили немцы. Но не смотря на тяжелое ранение, отец самолет посадил, спасая экипаж. Больше мама никогда этого друга папы не встречала. Я отца никогда не видела. В извещении не было указанно где он похоронен.
Мы обращалась в архив города Подольска, но в ответе была указана только дата смерти 30.07.41 г. Два года назад брат моего мужа Константин обнаружил запись о месте захоронения моего отца. Похоронен в Новомосковске. Пыталась дозвониться в военкомат этого города, телефоны не отвечали. По интернету узнала что в Новомосковске был военный госпиталь и большое количество захоронений. Так что конкретное место где покоится прах отца найти трудно".
Текст: Виктор КУЛЕНКО.
Add a comment
Днепродзержинск. Начало 50-х годов. В городском парке.
"На фото мой дед Михаил Петрович Молчанов, отец Борис Михайлович и подполковник Сергей Гаврилович Бершаденко. Мой папа служил в армии с ноября 1943 по март 1950 года. Сначала в 169 зенитно-артиллерийском полку 83 отдельной зенитно-артиллерийской орудийной бригады. После войны его перевели в кавалерийские войска в Среднюю Азию.
А последние два года он в Тюмени (в/ч 39476) на американской машине "Виллис" возил подполковника медицинской службы С.Г.Бершаденка. Интересно, что Сергей Гаврилович родом из села Буняковка нынешней Полтавской области. И по пути следования из Тюмени домой, он заезжал к папе в гости в Днепродзержинск. Они переписывались до самой смерти папы. В нашем домашнем архиве сохранились поздравительные открытки от семьи Бершаденко, датируемые 1977 годом.
Вот какая была тогда армейская дружба", - рассказывает Екатерина Молчанова, работник Каменской библиотеки им. Т.Г.Шевченка.
Виктор КУЛЕНКО.
Add a comment
1955 года. Транспортная площадь Днепродзержинска. Еще нет памятника Ленину. В гости к брату Михаилу Дмитриевичу Максименко приехал его родной брат Иосиф (слева).
"Кадровый офицер Иосиф Дмитриевич Максименко (родился в 1914 г.) закончил до войны две Академии: общевойсковую и Генерального штаба. Прошел всю войну. После победы служил в Германии начальником штаба разведки, был на генеральской должности. Но по каким-то причинам он так и не получил погоны генерала. В совершенстве владел немецким языком с баварским диалектом. Последние годы жил в Калининграде. У дяди Иосифа и тети Кати было два сына. 18-летний Александр погиб в 1959 году от руки своего друга, который по неосторожности застрелил его. Младший (1946 г.р.) Миша уехал работать в Кандалакшу (Мурманская область) и безвести пропал. Иосиф Дмитриевич ушел из жизни в 1995 году.
Мой свекр Михаил Дмитриевич Максименко (родился в 1909 г.) работал во взрывной команде цеха ремонта металлургических печей завода им.Дзержинского, - вспоминает Нелли Максименко-Колесниченко. - Его, как классного специалиста-взрывника, отозвали с фронта и отправили работать на Урал. Умер Михаил Дмитриевич в 1972 году".
Add a comment
